Возможно ли предотвратить такие эксцессы впредь? Ведь только за последние два месяца это второе подобное ЧП.
Об этом мы поговорили с Василем Миндубаевым, председателем ОНК Пермского края и заместителем муфтия этого региона.
С Василем Миндубаевым я познакомилась на Десятом Юбилейном Форуме Общественных наблюдательных комиссий.
Он один из немногих специалистов, кто работает за решеткой с осужденными террористами и экстремистами, и занимается профилактикой самой возможности появления так называемых радикально настроенных «тюремных джамаатов».
Сегодня мы беседовали с Миндубаевым о том, как сделать так, чтобы трагедии в колониях не повторялись.
— Еще до того, как начался штурм ИК, Муфтий центрального Духовного управления мусульман Волгоградской области заявил, что переговоры с террористами вести нельзя, с ними следует беседовать только с позиции силы и поэтому никто из духовенства в качестве медиаторов на место так и не приехал.
— Применить оружие на поражение — самое легкое, нужно вести диалог, тем более если дело касается невинных людей. Там ведь оставались заложники. Я полагаю, что переговоры нужны.
— Как предотвратить новые эксцессы подобного рода? Это ведь сейчас самое главное.
— Нужно работать с сотрудниками, с отбывающими наказание. Как раз этим мы и занимаемся. Мы в Пермском крае регулярно посещаем исправительные учреждения, общаемся с теми, кто просто исповедуют ислам, в том числе отдельно с террористами и с экстремистами, потому что с ними нужна совершенно другая программа действий. У них мозги уже затуманены.
— Но как в закрытые и контролируемые СИЗО и ИК попадает экстремистская литература? Посылки и передачи проверяют.
— Как правило, эти проверки проходят формально, так как сами сотрудники исправительных учреждений не владеют темой. Прислали осужденному Коран — в списке запрещенных книг, естественно, он не значится, а какой там перевод, они детально не вникают. Могут вообще не проверять книги на арабском языке, в которых содержится призыв к военному джихаду. Конечно, сказывается и дефицит кадров в уголовно-исправительной системе, когда на местах работают люди подчас с невысокой квалификацией. Им некогда тщательно отфильтровать, что приходит. В Пермском крае подобная литература строго цензурируется сначала через сайт Минюста, а потом уже ее направляют к нам, в духовное управление мусульман, чтобы более детально изучить, что это за книга, кто автор и прочее, прочее, прочее. Потому что существуют издания, которые официально не запрещены, но не рекомендованы для широкого использования. Мы, как представители духовенства, это видим и сразу отсеиваем.
— Но если книга в принципе разрешена, то как она может быть не рекомендована?
— Все зависит от толкования, некоторые вещи неподготовленный человек будет воспринимать буквально, впитывать как губку все, что ему предложат без глубокого анализа, этим могут воспользоваться те, кому на руку появление так называемых «тюремных джамаатов». Для них осужденные, которые захватили сегодня заложников, просто пешки, они их используют, говорят: «Смотри, ты это сделаешь, станешь шахидом и попадешь в рай». Неофита легко ввести в заблуждение, он даже не будет понимать, что ему внушают, он не знает, что за убийство невинных людей никакого рая ему не светит. Кстати, у меня есть резонные сомнения, что кураторы сами находились среди нападавших и были готовы к смерти. Они все сделали чужими руками.
— Тогда в чем их цель?
— Заявить о себе. Многие именно за решеткой приходят к вере, начинают обращаться к священным книгам и, конечно, все зависит от того, что за учителя окажутся рядом.
Если отбывающий наказание попал в руки тех, кто исповедует традиционный ислам, то, можно считать, ему повезло. Он выучится, будет соблюдать один из мазхабов (учение, доктрина в исламе — авт.). Если же рядом с ним окажутся те, кто проповедует радикальный ислам, то он обречен.
— Наверняка, тучи в этой колонии сгущались постепенно. Как-то можно было предвидеть, что все буквально на грани и достаточно спички, чтобы вспыхнуло?
— Нет. Нельзя. Если сотрудники не подготовлены, то им до последнего будет непонятно, к чему все идет. Понятно, что есть ФСБ, есть оперативники, которые также работают с осужденными, сейчас на законодательном уровне ввели должность помощника начальника СИЗО по работе с верующими. Но этого мало.
Нужно регулярно приезжать в колонии и общаться с мусульманами, проводить работу среди их старших, авторитетов. Тем же сотрудникам гораздо проще посадить какого-нибудь не подчиняющегося общим правилам в ШИЗО (штрафной изолятор — авт.), а оттуда он возвращается к сокамерникам еще более озлобленным на систему.
— Православных заключенных окормляют батюшки. А мусульман кто?
— Не каждый имам захочет добровольно отправиться за решетку, опасаясь того, что там сидят террористы, экстремисты, убийцы. Не каждый способен воздействовать на этих людей так, чтобы его услышали. В России, к сожалению, существует определенная нехватка кадров среди мусульманского духовенства, которые бы регулярно посещали исправительные учреждения. Осуществлять проверки также должны специалисты с религиозным образованием. Иные зайдут в молельную комнату, смотрят, лежат коврики, и вроде бы все хорошо, но любой профессионал, пообщавшись вплотную с осужденными, сразу поймёт, есть ли среди них представители радикального ислама.
— А если осужденного уже завербовали? Его можно переубедить?
— Можно. У нас есть такой опыт. Понятно, что из ста человек на правильную сторону все сто не перетянешь, но если поменяется мировоззрение хотя бы у одного, то он может повести за собой остальных. Главное, начать.
— Может быть, стоит еще и работать с сотрудниками учреждений, ведь как-то запрещенная атрибутика и оружие попадают внутрь.
— Такие вещи может передавать младший состав. Все опять-таки упирается в нехватку кадров. Они только устроились на службу и начинают общаться с радикальным контингентом. А тем взять на испуг или завербовать молодого прапорщика, никакого труда не составляет. Среди радикальных исламистов есть отличные психологи, которые действуют по методичкам. Поэтому тут и нужна общая коллективная работа. Не только территориального органа ФСИН, но и духовенства. Кстати, у нас осенью в Пермском крае пройдут курсы, специально посвященные этому вопросу.
— Скажите, а как часто вы ездите по исправительным учреждениям, общаясь с таким контингентом?
— Если честно, я там бываю чаще, чем дома, меня семья столько не видит, сколько осужденные. Недавно выступал с докладом, в которых излагал рекомендации, что следует делать, чтобы не было ситуации подобной июньскому захвату СИЗО в Ростове-на-Дону.
— И что?
— Во-первых, ни в коем случае не сажать вместе экстремистов, террористов, даже в том случае, когда они проходят по разным уголовным делам. Я считаю, такие люди должны отбывать срок в одиночках или в помещениях камерного типа, чтобы не иметь возможности общаться с другими осужденными. Сейчас это вполне реально, так как число отбывающих наказание значительно сократилось за последние два года и камеры пустуют.
Еще многие осужденные по подобным исламистским уголовным делам «вывозные», то есть наказание после суда отбывают не в своем регионе. И, приезжая на новое место, могут начать распространять «учение». Этого ни в коем случае нельзя допускать.
После ростовских событий нам пришла бумага из прокуратуры Пермского края, чтобы проверить региональные учреждения ФСИН на предмет наличия так называемых «тюремных джамаатов». Естественно, мы с муфтием и прокурором, поехали по СИЗО и ИК, где содержится большой контингент мусульман. У нас таких группировок нет, но это потому что мы постоянно работаем в этом направлении, а как проходили подобные проверки в других местах, и что они выявили, я сказать не могу.
…Ранее мы писали, что по сообщению «Совета общественных наблюдательных комиссий», в этом году в семинары ОНК впервые будет внедрён специальный курс, в целях своевременного предупреждения и выявления проявлений религиозного радикализма.