Что пугает людей в некрополях – древние поверья, подсознательные фобии или влияние мистических архетипов?
Могильная тишина, вкрадчивый скрип ветвей на ветру, чередующиеся силуэты крестов и надгробных плит – даже при свете дня кладбища могут вызывать у человека необъяснимый внутренний холод. Одни обходят их стороной, даже если это удлиняет путь, другие не могут уснуть, вспомнив случайную прогулку между могил. А кто-то, наоборот, ищет там утешения и спокойствия.
Почему мы так неоднозначно реагируем на места захоронений? В этом разобрался IZHLIFE вместе с экспертом по эзотерике Хельгой Кольт и психологом Валентином Караваевым в рамках нового выпуска проекта «Психология непознанного». Мы выясним, откуда берется иррациональный страх перед кладбищами, какие фобии прячутся под маской обыденной тревожности, а также как мифы и культура смерти формируют наше восприятие мест захоронений с самого детства.
Почему нас пугают кладбища?
Даже если человек не верит в потустороннее, кладбища зачастую остаются для него территорией тревоги. В воображении многих они пронизаны символами смерти, потери, одиночества. Но чего именно мы боимся, когда идем мимо ограды с потемневшими венками из искусственных цветов?
Смерть в привычной для многих религиях и традициях представляет собой не только конец жизни как таковой, но и начало нового цикла жизни в новом теле или в некоем ином мире. Переход человека в загробный мир, точнее его погребение, в большинстве культур строго регламентировано и сопровождается огромным комплексом ритуалов и запретов. К примеру, у восточных славян существовал настоящий свод правил. Считалось, что на кладбище лучше не шутить, не оборачиваться на чей-то зов, не смотреть под ноги слишком пристально и уж точно – ничего не подбирать с земли и могил, т. к. можно случайно пригласить покойника к себе домой.
По словам эзотерика Хельги Кольт, в традициях Кавказа одно время считалось, что если прийти на кладбище ночью, да еще и в состоянии измененного сознания (пьяным или сильно подавленным), то человек рискует оставить свою душу у какой-нибудь могилы, а его телом может завладеть посторонняя сущность.
«Кладбище – это территория, где границы между мирами наиболее тонкие. Даже если мы не видим этого глазами, наш энергетический каркас это чувствует. Потому и возникает внутреннее напряжение. С древности у славян, как и у многих других народов, существовали ритуалы очищения после посещения захоронений. Сейчас их можно назвать своеобразной энергетической гигиеной», – рассказывает эксперт.
Также она отметила, что отчасти, суть страха и благоговения перед кладбищами лежит не в традициях, как таковых, а в самой боязни неизвестного:
«Никто не может с точностью сказать, что может нас ждать на той стороне. А для человеческого сознания неизвестность – это самый ужасный кошмар».
Когда страх перерастает в диагноз: тафофобия и койметрофобия
Страх смерти – естественен для большинства людей. И это не вопрос философии и мировоззрения – чистая биология и неразрывно связанный с ней инстинкт самосохранения, заложенный в человека, как и в любое другое животное. Этот страх помогает нам избегать потенциальных опасностей. Но в некоторых случаях он выходит из-под контроля и трансформируется в фобию – навязчивое, иррациональное состояние, которое мешает жить и требует внимания специалистов.
«Фобии, связанные с темой смерти – одни из самых устойчивых. У них есть врожденная основа: инстинкт самосохранения. Но усугубляются они культурным фоном, к которому можно отнести традиции, масс-медиа и просто общий исторический контекст, в котором мы существуем, а также личным опытом, который каждый человек в той или иной степени вынужден переживать в течение жизни. Кладбище ассоциируется с концом, с потерей родных и близких, потерей общего контроля над ситуацией и гнетущей неизбежностью. И по сути само вот это осознание, что ты ни на что не можешь на самом деле повлиять – и есть самое страшное для человека. В своей практике я сталкивался с пациентом, который панически боялся мертвых тел. Это было связано с моментом, когда будучи ребенком он провел несколько часов сидя у гроба родственницы, которую не смог защитить в критический момент. В какой-то мере он винил себя в случившимся. И по сути он больше боялся не тела, а того, что рано или поздно в гробу он увидит еще кого-то из родных, или же сам окажется «покрытым саваном», – объясняет психолог Валентин Караваев.
Существует ряд клинически зафиксированных фобий, напрямую связанных с кладбищами, захоронениями и всем, что касается темы смерти. Их названия нечасто звучат в обиходе, но сталкиваются с ними люди гораздо чаще, чем принято думать. Здесь уже речь не о суевериях и мистике, а о настоящих тревожных расстройствах, способных вызывать:
-
панические атаки; -
дрожь, потливость, спазмы; -
навязчивые мысли о смерти; -
избегающее поведение; -
ночные кошмары и бессонницу.
Самыми известными из них можно назвать тафофобию, некрофобию, и койметрофобию.
Что же это за фобии такие?
Некрофобия – иррациональный страх всего, что связано со смертью. В отличие от тафофобии, которая сосредоточена на страхе быть похороненным заживо, или койметрофобии – страха кладбищ, некрофобия более широкое понятие. Человек с этой фобией может испытывать сильное отвращение, тревогу или даже панические атаки при виде похоронной процессии, некролога, гроба, или при упоминании смерти в принципе. Даже разговоры о смертности, фильмы на тему загробной жизни или черепа в музее могут вызывать сильную тревожную реакцию.
«Некрофобия часто уходит корнями в детские переживания и травмы, связанные со смертью, но также может быть вызвана и более поздними событиями – утратой близкого в результате несчастного случая или личным травматичным опытом посещения похорон», – рассказывает Валентин Караваев.
Эксперт отметил, что некрофобия не всегда проявляется очевидно, и ее довольно сложно диагностировать, т. к. иногда ее легко можно принять за избегающие стратегии. Например, человек может сознательно не ходить на кладбища, избегать поминок и похорон как таковых, не смотреть фильмы ужасов и т. д., считая, что это просто его осознанный выбор.
Тафофобия – это навязчивый, панический страх проснуться в закрытом гробу, заживо похороненным. Происходит от греческого слова Taphos – «могила». Он особенно широко распространен был в XIX веке и даже был вполне обоснован: в дореволюционной России, как и в Европе XIX века, неоднократно фиксировались случаи «поспешных захоронений». Медицина тогда не всегда могла точно установить момент смерти. Отсюда – слухи о плачах из могил, царапины на крышках гроба и многом другом.
Именно на волне тафофобии стали появляться гробовые системы с сигнальными колокольчиками, чтобы случайно похороненный человек, если очнется, мог потянуть за веревку в гробу, и колокол оповестил бы людей наверху. А в Шотландии и Германии изготавливали даже специальные гробы с вентиляцией и иллюминатором.
«В XXI веке тафофобия никуда не делась. Она может проявляться в виде навязчивых мыслей, связанных с сомнениями и внутренними переживаниями: «Действительно ли мой близкий человек умер?», «А вдруг у меня будет инсульт, и меня примут за мертвого?», «А если я впаду в кому, но все буду слышать?». В тяжелых случаях пациент избегает любых упоминаний о смерти, отказывается составлять завещание, не посещает похороны. Иногда даже сон в небольших комнатах или кроватях с бортиками может вызывать у него панику», – рассказывает психолог.
Как объяснил Валентин Караваев, такие страхи усиливаются после личных трагедий, операций под наркозом и т. п. Некоторые люди могут из-за подобной фобии по десять раз в день проверять дыхание и пульс как у себя, так и у своих спящих близких. Также в некоторых случаях люди, страдающие этой фобией, могут не засыпать в комнатах без включенного света.
Койметрофобия – патологический страх кладбищ. Происходит слово от греческого koimeterion – «место сна, упокоения, кладбище», откуда, кстати, и английское cemetery – кладбище.
Люди с такой фобией избегают даже разговоров о погостах, не могут посещать могилы близких, физически ощущают тревогу при приближении к месту захоронения. Если тафофобия касается ужаса внутри могилы, то койметрофобия – это страх мест захоронения как таковых.
Жительница Ижевска Елена с легкой формой койметрофобии поделилась:
«Я не то чтобы боюсь умерших. Я боюсь… запаха кладбища. Земли, сырости, искусственных венков и ладана. Меня это пробирает до костей. Один раз я пошла туда с мамой – попрощаться с бабушкой. И просто не смогла. Начала задыхаться, заплакала и сбежала. Мне стыдно до сих пор».
«Койметрофобия часто базируется на детской травме или гиперчувствительности. Например, если ребенка насильно водили на похороны, если он слышал, как кто-то умер в мучениях. Даже один неосторожно сказанное в сердцах кем-то из взрослых «если будешь плохо себя вести – кончишь, как дядя» может запечатлеться в памяти. У некоторых койметрофобия – продолжение генерализованного тревожного расстройства. В любом случае, с этим расстройством можно и нужно работать», – объясняет Валентин Караваев.
Где проходит грань между страхом и фобией?
Не стоит путать нормальный, адаптивный страх, который присущ любому живому человеку с фобиями. Но как их отличить?
«Фобия начинается там, где человек не может справиться с тревогой, даже если понимает, что опасности нет. Страх может быть ситуативным – утрированный пример: вам не по себе ходить мимо темного переулка вечером, потому что там могут быть злоумышленники. Но вам все равно нужно пройти мимо этого переулка, т. к. эта дорога ведет домой. Да, вы можете нервничать, прислушиваться к шорохам, но пройдете мимо, особо сильно не паникуя. При фобии, вы, вероятнее всего, проживете в своей голове наихудший из возможных сценариев, и вместо того, чтобы пройти домой по изначальному маршруту, затратив минуты 2-3, развернетесь и исходя из внутренних страхов, пойдете путем, который займет больше 45 минут, но зато будет проходить исключительно по освещенным улицам, где много людей», – объясняет эксперт.
Фобия – это навязчивый, непропорциональный страх, который мешает жить. Человек понимает, что это«не должно быть так страшно», но не может это изменить. Он не управляет своим телом и реакциями. Потому если страх мешает жить – лучше обратиться к специалисту. Когнитивно-поведенческая терапия, экспозиционные методики сегодня успешно помогают людям с разными тревожными расстройствами.
Смерть у славян и других народов: от духов кладбища до запретных обрядов
Пока психологи исследуют страхи и фобии с точки зрения поведения и когнитивных искажений, эзотерики и этнографы указывают на глубокие архетипы, встроенные в наше коллективное бессознательное. И кладбище – одно из главных мест скопления темных сил. А значит, здесь действуют совсем другие законы.
«Многие люди на подсознательном уровне способны ощущать кладбищенскую энергетику буквально телом: в груди – тяжесть, в голове – звон, в ногах – слабость. Кто-то начинает зевать – т. к. происходит обратный энергообмен и из человека буквально выходит жизненно важная позитивная энергия, ну а кто-то вполне способен ощущать тревогу от того, что находится близко к потустороннему миру», – рассказывает Хельга Кольт.
У славян существовало четкое представление о местах захоронений. Это территория, наиболее близкая к Нави, загробном миру. Поэтому обращаться с ним нужно было с почтением и страхом. Иначе – беда.
К примеру, строго настрого запрещалось ходить по могилам – особенно детям и женщинам в положении. Считалось, что так можно потревожить покойника и он придет мстить.
Также на кладбище ничего нельзя брать с собой, иначе дух может прийти за «должком». А после посещения погоста дома всегда мыли полы и умывались – ведь земля и пыль принесенная с могил может забрать здоровье и жизненные силы, а мертвецу открыть путь в дом.
К тому же на кладбищах кроме мертвецов можно было столкнуться со всякой нечистой силой. К примеру, у славян и финно-угорских народов считалось, что на погостах могут обитать:
-
Кладбищенская кикимора – не путать с домашней. Это зловещая, костлявая женщина в белом саване, которая водится возле старых могил и пугает тех, кто приходит без нужды. -
Навьи – духи умерших «нечистой» смертью (самоубийцы, утопленники, погибшие без причастия). Их считали опасными, способными «подселяться» в живых.
К слову, не только у славян, но и у многих других народов мира есть разные традиции, связанные с кладбищами и духами, обитающими на их территории. К примеру, у японцев кладбища часто находятся в горах или просто далеко от жилых кварталов. Считается, что духам нужен покой и тишина. А беспокоить их зря – верх неуважения. А вот мексиканцы любят веселить своих покойников шумными песнями и танцами. Для них смерть – не конец всего. «День мертвых» (Día de los Muertos) – это праздник, когда умерших поминают весело и с песнями, причем очень большая часть праздника происходит на кладбищах. Однако даже здесь существует четкая граница: живые приходят в гости навестить, но не задерживаются.
«Мне спокойно среди могил»: почему кладбище не пугает, а притягивает
Несмотря на страхи и фобии, у мест захоронений есть и поклонники. Для некоторых – это вовсе не место смерти, а особое место, где они ищут вдохновение и тишину.
Лилия, ижевская художница, признается: кладбища не вызывают у не страха – скорее, грусть и… любопытство.
«Я обычно прихожу туда на Родительский день с мамой и бабушкой – прибраться у могил наших стариков. Там лежит мой дедушка, которого я очень любила. И, конечно, становится больно. Особенно, когда видишь надписи на плитах: юноши, молодые женщины, дети. Это напоминание, что никто не бессмертен. Ни я, ни мама. Однако мне нравится рассматривать оформление памятников. Некоторые люди строят настоящие храмы в честь усопших. Это как искусство! Особенно люблю старые плиты с маленькими окошками, где стоят фотографии и живые цветы. Такие памятники будто несут романтический флер. Возможно, это мой способ романтизировать смерть. Хочется, чтобы и после меня осталась красивая память».
Ижевчанка Анастасия смотрит на кладбища как на уникальные исторические объекты:
«Для меня прогулка по кладбищу – это не только про проверку на смелость, когда давит что-то невидимое и хочется сбежать. Это еще и как музей под открытым небом. Особенно старинные некрополи – например, Новодевичье в Петербурге. Там можно часами ходить между тенями, читать фамилии, вспоминать историю».
Девушка рассказывает, что на таких кладбищах ей бывает по-настоящему спокойно:
«Осенью люблю нарядиться во все черное и пойти туда просто ради настроения – эта готическая эстетика завораживает. А еще я ездила на это кладбище исключительно ради того, чтобы увидеть могилу Блока».
Но даже среди тех, кто находит в погосте умиротворение, встречаются истории, заставляющие насторожиться. Жительница Ижевска Екатерина говорит: с кладбищами у нее сложные отношения.
«Мне там хорошо. Но потом – всегда что-то случается. То глаз слезится месяцами, то грибок по руке, то сильнейшая аллергия без причины. А однажды после прогулки на Северном кладбище у меня начался отек Квинке».
С тех пор Екатерина ходит на погост только по делу и соблюдает свои личные меры безопасности.
«Знакомый эзотерик сказал: прежде чем ступить на кладбищенскую землю, нужно мысленно попросить разрешения у Хозяина места. Иногда – бросить монетку, как плату. Я всегда прошу. А еще тщательно мою обувь, чтобы землю с собой не нести. Болячки, вроде, прекратились», – делится наша читательница.
Любопытство к кладбищам может показаться странным, но психолог Валентин Караваев уверяет: ничего патологичного в этом нет – пока человек сам не начинает испытывать тревогу или испытывать навязчивые мысли.
«Уважительное отношение к месту захоронения, интерес к мемориальной архитектуре, даже эстетическое восприятие кладбища – это все в пределах нормы, – говорит специалист. – Особенно у тех, кто обладает художественным складом ума. В то же время важно понимать, зачем человек туда идет. Если речь о внутреннем желании погружаться в мрачные мысли, «подпитывать» тревожные фантазии или вызывать страх – это уже звоночек».
По словам Караваева, «потребность быть ближе к смерти» может возникать у тех, кто переживает горе, экзистенциальный кризис или сильное чувство утраты.
«Это своего рода форма бессознательной терапии: человек приходит в место, где все напоминает о конце, чтобы осознать, что он пока жив. Такие посещения могут даже снижать тревожность – особенно у тех, кто боится внезапной смерти. Это парадоксально, но факт», – отмечает эксперт.
Эзотерик Хельга Кольт, в свою очередь, отмечает, что не все кладбища одинаковы по энергетике – и не все посещения проходят безопасно:
«Есть места, где земля «живая» – туда приходят, чтобы вспомнить, поплакать, поговорить. А есть – где энергетика слиплась, застыла. На таких кладбищах будто кто-то шепчет за спиной, давит в грудь. Не каждый это почувствует, но энергетически чувствительные люди после таких прогулок действительно могут болеть».
А если человек регулярно ходит по погосту, и чувствует себя комфортно? Тогда, по словам эзотерика, возможно, у него есть «природная защита», или даже особая чувствительность к таким местам – сродни способности медиума.
«У некоторых людей в роду были ведуны, целители, погребальные обрядники. И память рода дает особую устойчивость. Таким людям в таких местах не страшно, потому что они – по сути уже часть, связанная с миром за гранью», – объясняет эзотерик.
Смерть – не страх, а терапия
На фоне рассказов тех, кто чувствует тревогу или, наоборот, умиротворение на кладбищах, стоит упомянуть и о практике, которая в последние годы вызывает горячие споры: гроботерапии. Несмотря на устрашающее название, она вовсе не про мрачную мистику – скорее про осознанную работу с собственными страхами.
Суть этой методики в том, чтобы позволить человеку в символической форме прожить собственную смерть – пройти через прощание с жизнью, пережить похороны и осознать, что в жизни осталось еще много неизведанного. Такой опыт, вопреки ожиданиям, не пугает, а, наоборот, дает мощный толчок: после глубинного погружения во внутренние переживания возвращается вкус к жизни, ясность целей и способность радоваться настоящему.
«Когда человек сознательно сталкивается с образом собственной смерти, запускается процесс, схожий с кризисной терапией. Это помогает обнулиться, изменить приоритеты, избавиться от навязанных целей и начать наконец жить «свою» жизнь. Главное – чтобы такой опыт сопровождался профессиональной поддержкой и происходил в безопасной среде. Без наигранной театральности», – объясняет Валентин Караваев.
По словам эксперта, работа со страхом смерти всегда требует предельной деликатности, но она важна.
«Избегание темы смерти – один из распространенных защитных механизмов. Мы как будто откладываем неприятное «на потом», а в результате не умеем справляться с утратами и пугаемся любого соприкосновения с ритуальной стороной жизни – будь то похороны, кладбище или разговоры о конце. А ведь принятие смерти – это часть принятия жизни», – отмечает психолог.