«Медицинский диплом оплачивается надеждами будущих пациентов, и это долг должен быть погашен». Слова, которые было бы логично услышать в аудитории медвуза, в среду звучали с трибуны Госдумы. В нижней палате российского парламента решали непростую задачу: как наполнить страну врачебными кадрами, чтобы в палаты к пациентам было кому заходить.
По данным Минздрава, ежегодно порядка 35% выпускников медицинских вузов и 40% из тех, кто отучился в колледже на фельдшера или медсестру, не идут работать в государственные поликлиники и больницы. То есть они в лучшем случае сразу нанимаются в частные клиники, в худшем – уходят из профессии, не успев толком в нее войти.
Рецепт решения проблемы нашелся в советском прошлом: надо новоиспеченных врачей распределить и закрепить.
Для этого Минздрав разработал поправки в два закона – «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» и «Об образовании в РФ». 8 октября единым пакетом они прошли первое чтение в Госдуме и вызвали вопросы – как ни парадоксально – у представителей компартии.
Идея реформы медицинского образования в том, чтобы не оставить у будущего врача иллюзий относительно своего будущего: пришел учиться на врача – будешь работать врачом как минимум три года после получения диплома. Дальше видимо надежда на то, что втянется и останется. Кстати, о надеждах. Именно ими – надеждами, причем не кого-нибудь, а будущих пациентов, и оплачивается медицинский диплом, — заявил глава думского комитета по науке и высшему образованию Сергей Кабышев. И надо этот долг отдавать, уверен депутат.
Какие долги могут быть у студентов-платников, не совсем понял депутат-коммунист Алексей Куринный. Люди из своего кармана оплатили обучение, почему их надо заставлять работать там, где они не хотят?
Замглавы Минздрава Татьяна Сорокина объяснила, что коммунисты вообще всё не так поняли. Предлагаемая норма о трехлетней отработке – это не крепостное право, пусть и временное. Это работа в условиях наставничества. Именно этот термин в поправках и фигурирует: в течение трех лет после получения диплома и первичной аккредитации молодой врач должен будет отработать в государственном или муниципальном учреждении здравоохранения под присмотром наставника. А чтобы у будущих эскулапов не оставалось сомнений относительно того, кто они такие, их всех сделают целевиками. Сам по себе этот статус уже накладывает ряд серьезных ограничений: нельзя просто взять и бросить учебу, потому что надоело. Нельзя получить диплом и решить, что ты не онколог, на которого учился, а, например, фотограф-фрилансер. Договор о целевом обучении, которые придется подписать всем будущим докторам и медсестрам, — это жесткие рамки, выход за которые карается штрафными санкциями.
И вот вроде бы на этом самом месте все вопросы должны отпасть сами собой, как болячка под слоем зелёнки. Но вопросов стало только больше.
Еще одного депутата от КПРФ, Николая Арефьева, интересовало, как так вышло, что репрессивные меры в законопроекте прописаны, а соцпакет – нет.
— Этот законопроект надевает брюки через голову. Надо просто поднять врачам зарплаты, и они вернутся на свои места. Репрессивные меры вы прописали, а соцпакет – нет, — удивился Арефьев.
В зале по ходе обсуждения поправок вспомнили, что в советские времена, когда распределение молодых специалистов по окончании учебы была нормой жизни, этим специалистам давали квартиры.
— Кому давали, надо еще разобраться, как он их получал, — вступился за нынешнюю версию системы распределения спикер Вячеслав Володин и рассказал, что сидящий рядом с ним в президиуме ГД Иван Мельников (тоже от КПРФ, коммунисты в этот раз вообще оказались в ударе) «всю жизнь прожил в служебной однокомнатной малометражке».
В советские годы, кстати, даже фильмы снимали о молодых специалистах, которые шли на разные ухищрения, лишь бы не попасть по распределению «на выселки». Вспомнить хотя бы романтическую комедию «Медовый месяц» 1956 года: выпускница медицинского института Людочка Одинцова выскакивает замуж за инженера Алексея Рыбальченко лишь для того, чтобы ее оставили по распределению работать в Ленинграде. Но его отправляют работать в Сибирь, она его ненавидит, но вынуждена ехать за ним. В конце концов Людочка, разумеется, влюбляется и в мужа, и в профессию врача, и в фельдшерский пункт, размещенный в наспех сколоченной бытовке посреди тайги в рабочем поселке.
Закончится ли всё так же романтично для врачей в реальной и, что немаловажно, современной жизни?
— Не приведет ли это к тому, что заказчик перестанет заниматься мотивацией? Работники к нему и так будут обязаны прийти. Например, оклад врача в Ростове — 25 тысяч рублей, съемная квартира такого же порядка. Выйдет так, что медики будут должны денег и все равно уйдут из профессии, — нарисовал мрачную картину будущего депутат Евгений Бессонов (КПРФ). Представитель Минздрава на это ответила, что не понимает, «как такие риски могут вытекать из таких инициатив».
Вячеслав Володин, пытаясь всячески поддержать сидящего в ложе министра здравоохранения Михаила Мурашко, даже предложил законопроект назвать «законопроектом имени Мурашко». Получилось почти по-сталински. Только там было про ошибку, а тут – про инициативу. Поправки, по мнению спикера ГД, пойдут на пользу самим будущим врачам.
— Они получат бесценный опыт, работая в тех больницах, где сегодня не хватает врачей. Они для себя выбор сделали, их люди ждут, — заявил Володин и добавил, что сегодня именно из-за кадрового голода в сельских больницах качественная медицинская помощь не оказывается.