Исследователи, занимающиеся темой политических репрессий в СССР, столкнулись с массовым отказом государственных архивов в предоставлении дел репрессированных. Власти объясняют запрет необходимость избежать использования архивной информации «в интересах недружественных государств».
Тревогу одним из первых забил екатеринбургский историк Олег Новоселов, автор телеграм-канала «Репрессии в Свердловске». «Екатеринбургские исследователи сегодня получили устные сообщения о том, что дела репрессированных, хранящиеся в Государственном архиве административных органов Свердловской области, теперь будут выдаваться исключительно родственникам репрессированных, — сообщил Новоселов 26 сентября в своем телеграм-канале. — Таким образом, проведение исследований политических репрессий станет невозможным».
В следующие дни исследователь дополнил свой пост: «В других регионах люди тоже уже столкнулись с отказом в предоставлении дел репрессированных… Побывал сегодня в ГААОСО (Государственный архив административных органов Свердловской области. — «МК»). Работники архива подтвердили, что дела репрессированных теперь будут выдаваться только при подтверждении родства».
По данным Новоселова, архивисты ссылаются при этом на приказ Росархива №38 от 20 марта 2025 года, утверждающий порядок отнесения документов, хранящихся в государственных и муниципальных архивах, к материалам, «содержащим служебную информацию ограниченного распространения». К таковой, согласно приказу, относится «несекретная информация, распространение которой может создать потенциальную угрозу интересам Российской Федерации».
Однако о том, что с делами репрессированных могут знакомиться лишь их родственники, в приказе архивного ведомства ничего нет. Там вообще нет ни слова о материалах, связанных с репрессиями. Зато есть положение о «перечне служебной информации ограниченного распространения», который — внимание! — «является документом, содержащим служебную информацию ограниченного распространения, и имеет пометку «Для служебного пользования».
Ну, то есть засекречена даже информация о том, что именно засекречено. Так что не стоит удивляться, если спустя некоторое выяснится, что к делам репрессированных нет доступа даже у родственников, независимо от степени родства. Тут уж не до родственников, если речь идет о «потенциальной угрозе интересам Российской Федерации».
Нет, если это такого рода информация и впрямь чем-то угрожает нашим интересам, вопросов нет. Береженого, как говорится, и бог бережет. Но убедительных доказательств существования такой угрозы со стороны документов, подчеркнем, открытых до настоящего момента и не имеющих грифа секретности по сей день, властями до сих пор не представлено.
Публичных разъяснений на этот счет вообще не прозвучало, а «камерные» даны в письме А. Иванова, замначальника департамента письменных обращений граждан и организаций Управления делами Президента РФ, исследователю Василию Редекопу. Впрочем, вследствие обнародования этого послания адресатом его теперь тоже можно отнести к разряду публичных. Но тему оно в любом случае не закрывает.
«Наделение Росархива указанными полномочиями было продиктовано, прежде всего, необходимостью защиты интересов Российской Федерации в условиях беспрецедентного экономического, политического и информационного давления на РФ, — объясняет чиновник. — В частности, необходимостью защиты информации… от искажения исторических фактов и событий либо их ложной интерпретации, либо использования в интересах недружественных государств и территорий пользователями архивными документами, среди которых могут быть, в том числе иностранные граждане, граждане РФ, имеющие гражданство (подданство) иностранного государства (иностранных государств), лица, признанные в установленном законодательством РФ порядке иностранными агентами».
В этом же письме указаны масштабы предмета спора: «В настоящее время на архивном хранении находятся порядка 4,5 млн. открытых архивных дел, содержащих «чувствительную информацию», использование которой может нанести ущерб интересам Российской Федерации».
Но, опять же, ничего не сказано о том, как зловредные иностранноподданные и иноагенты могут навредить российским интересам с помощью открытых еще недавно архивных источников, в том числе — с помощью дел репрессированных. Уж если бы хотели напакостить столь изощренным способом, то, наверное, уже воспользовались такой возможностью. И диверсия была бы налицо.
«Единственный эффективный способ предотвратить искажение исторических фактов, событий и их ложную интерпретацию — максимально открыть доступ к архивам и к архивным документам, — доказывает Василий Редекоп в своем ответном письме чиновнику. — В этом случае искажение вообще невозможно: любой может проверить и опровергнуть.
Во-вторых, политические репрессии в СССР были признаны и осуждены как политическим руководством СССР, так и политическим руководством России. Невозможно использовать архивные документы о политических репрессиях в государстве СССР в недружественных интересах против интересов государства России — другой страны и другого государства. Тем более, Россия признает и осуждает их».
С этим невозможно спорить, и к этому трудно что-то добавить. По мнению исследователей, новые ограничения противоречат закону «Об архивном деле в РФ». Но как минимум они противоречат здравому смыслу. Ну, правда, при том условии, что в отношении государства к этой теме не произошло никаких фундаментальных изменений: и признание факта политических репрессий, и осуждение их сохраняют свою силу. В противном случае запрет на распространение «чувствительной информации» как раз очень логичен.