Совет Национальной Безопасности, до 13 июня известный как главное карательное ведомство, вдруг изрек, что «ношение хиджаба (общее название дозволенного шариатом внешнего вида как женщин, так и мужчин, – прим. «МК») сегодня не является приоритетным вопросом нацбезопасности». И на улицах иранских городов, как по волшебству, появились не только мужчины в шортах (прежде короткие штаны сильному полу были запрещены даже в самую жару), но и дамы в мини-юбках и шортиках. И не только появились, но и принялись выкладывать себя в таком виде, да еще танцующими на улицах, во все «запрещенограммы». А также рассылать друзьям с подписью, что «не нужен нам теперь ни Дубай, ни Турция, ни Барселона, ни даже Нью-Йорк (во все эти места до 13 июня, когда началась война с Израилем, обеспеченные иранцы летали, чтобы расслабиться и отдохнуть от запретов – авт.), в сегодняшнем Тегеране веселее, чем во всех этих местах». Иранский Совет Нацбезопасности, прежде отслеживающий пользователей заблокированных в стране западных соцсетей, конечно же, все это видит. Но вместо наказаний на днях сделал официальное заявление, что «жить в ногу со временем – священный закон Ислама»
Что это – неужто невиданная гибкость? Или все же коварная восточная хитрость, временный маневр религиозных правителей, чтобы их народ не воспользовался предложением «израильской медведицы» (в народе израильскую атаку назвали «дустие хале херсе» — дословно «дружба тети медведицы», по-русски «медвежья услуга») и не скинул их? И долго ли продлится сегодняшняя свобода, которую иранские зумеры считают своей «танцевальной победой» (запрет на музыку и танцы нарушался любящими это дело иранцами чаще и упорнее всего и раздражал даже больше хиджаба – авт). Сегодня иранская молодежь верит, что «утанцевала» мулл, а старшее поколение иранцев, помнящее исламскую революцию 1979-го года, ищет ответы в воспоминаниях:
— Я помню, что в революцию били витрины и выливали спиртное никакие не верующие старцы и не декхане (крестьяне – авт.), хотя именно они при шахе больше всего бедствовали, — вспоминает 55-летняя тегеранка, которой в революцию было 9 лет. – Декхане как раз оставались у себя в дехестанах (сельские объединения – авт.), им до столицы даже доехать было не на что, да и поле как бросишь. Громили ликер-шопы и прочие приметы шахского «прозападничества», за которое его и скинули, студенты тегеранских университетов – то есть, молодежь. Молодые люди и были главными и самыми активными революционерами. Только молодежных течений, как и противоречий между ними, было слишком много. Исламское направление сначала не было основной силой революции, просто эта ветвь во главе с Хомейни в итоге оказалась выносливее других и жизнеспособнее, так как аятолла обладал даром убеждения и сумел уболтать не только религиозных декхан и стариков, но и всех остальных.
Иранцы помнят, как, узнав о начавшейся в СССР перестройке, аятолла Хомейни написал письмо Михаилу Горбачеву с предложением «вместе пойти по пути ислама». Советский правитель ему не ответил, на что Хомейни обиделся и предрек: «Тогда к началу нулевых они погрязнут в воровстве, бандитизме, наркомании и порнографии». Было это в 1986-м году.
— Кстати, целый год после победы революции Хомейни лично ничего не запрещал, — вспоминает очевидица исламской революции. — А точечные расправы над нарушителями «норм шариата» на улицах – женщинами без платка или воркующими парочками — больше дело рук самых ретивых стражей исламской революции, которых набрали из крестьянских парней, не грамотных, но очень верующих. Их и называли «фанатиками». Они все были из очень простых, но соблюдающих семей (не просто верующих, какими являются почти все иранцы, но строго живущих по шариату, а такие в основном в сельской местности, – прим. «МК»). А наш народ с самого окончания Второй Мировой обходился без жестких религиозных догм, забыли уже, чего нельзя по шариату. А когда пошли запреты сверху, многие были ошарашены, не такой «свободы» они добивались революцией, хотели просто избавиться от паразита в лице шаха и его семейки и богато зажить на нефтедоллары всей страной, проведя демократические реформы. По крайней мере, молодежь хотела именно этого, и в приверженности традиционному вероисповеданию вместо навязываемых шахской семьей западных ценностей не видела ничего плохого. Но все пошло не так. А когда это стало понятно, было уже поздно.
Моя собеседница считает, что с плодами исламской революции часть иранцев отнюдь не смирилась, а просто приспособилась:
— Откровенно говоря, за исключением, может быть, 8 лет ирано-иракской войны и, по крайней мере, в Тегеране всегда было то, что исламские власти считают страшными грехами – алкоголь, разврат, не говоря уж о подпольных вечеринках со всеми вытекающими развлечениями. В свете менталитета иранцев это никакое не лицемерие: у нас любят тех, кто не боится нарушать, особенно, молодежь. Но при этом есть такие ценности, которые даже для самого юного иранца непоколебимы: это уважение к старшим, любовь к дому и семье, а значит, по большому счету и к своей стране. Вы удивитесь, но многие молодые парни и девчонки действительно верующие, просто не хотят быть «соблюдающими», а желают т быть обычными «светскими мусульманами», как это дозволено всем желающим, к примеру, в Турции. По большому счету у мусульман так можно, если не против семья. А в Тегеране почти все семьи поддерживают желание своих дочерей снять платок и манто (положенная шариатом женская свободная накидка, – прим. «МК»). Поэтому года эдак с 2003-го у нас совершались все грехи – и я бы сказала, намного активнее, чем если бы они не были под запретом. К примеру, шариат запрещает мусульманам давать деньги в рост — то есть, кредиты и банковское дело в целом. Но у нас вышли из положения исламским банкингом, где банк не кредитует клиента под процент, а сам выкупает нужный ему товар или объект, после чего продает ему в рассрочку. Но такие условности молодежи не понравились, и одно время весь асфальт в Тегеране был исписан предложениями кредитов под процент от частных лиц и финансовых организаций. На всю улицу начертано: «Не на что жениться? Ссужу под процент на достойную свадьбу» — и телефон. То есть, эти люди не боялись, что им позвонят не заемщики, а пасдараны («страж» – в переводе с персидского, бытовое название Корпуса стражей исламской революции (КСИР), созданного в 1979-м году после победы исламской революции в целях «охраны её завоеваний»).
Тем не менее, в долговечность нынешней свободы 55-летняя тегеранка не верит и предостерегает от «глупостей» свою 25-летнюю дочь, уверенную, что это навсегда. Ее мать считает, что нынешние власти просто вспомнили мудрость Хомейни и решили поступить не так, как от них ждут. Не давить на молодежь, рискуя вызвать обратный эффект, как это было в 22-м и 23-м году во время массовых протестов против режима после гибели Махсы Амини (22-летняя иранка скоропостижно скончалась в сентябре 2022-го после «воспитательной беседы» в тегеранском отделе полиции нравов, куда ее забрали за «небрежно повязанный платок» — авт.), а, наоборот, переключить внимание молодых на то, что им хочется больше всего. А это не демократические доктрины и политическое переустройство, а развлечения и возможность не носить опостылевший хиджаб. По мнению старших, власти попали в точку: тегеранские зумеры сейчас только и заняты развлечениями.
А вот иранская молодежь в возвращение родной столицы к прототипу города – героя романа Каземи («Страшный Тегеран» — роман иранского прозаика Мортеза Каземи, история тегеранских Ромео и Джульетты на улицах и площадях столицы в 1920-е, где царит власть денег, беззаконие, взяточничество и социальные предрассудки, – прим. «МК») не верит. В доказательство показывает гид по столице Исламской Республики, до июньской 12-дневной войны немыслимый: где выпить, потанцевать и улетно поразвлечься в Тегеране. Путеводитель пока официально не издан, хотя такое не исключено (частный издательский бизнес в Иране процветает, конкурируя между собой и борясь за читателя изданием игровой (травелоги, совмещающие полезные сведения с увлекательными историями, альбомы, комиксы и т.п.) и переводной литературы – авт.). Но уже ротируется по Сети «для своих», убеждая, что туризм в Иран скучным и религиозным не будет. Если верить этому рукотворному травелогу, найти в столице Исламской Республике алкоголь – проще простого. А любовника любого пола и возраста хоть на час, хоть на 15 минут – еще проще.
— У нас все знают, где встречаются с любовниками и где стоят проститутки, но ничего плохого с ними не происходит, — говорит 20-летняя тегеранка с матчей в руках (в столице новый тренд – гулять со стаканом «баббл-ти»). — В путеводителе даже адреса мест, где можно завести знакомство с порядочными студентками, это кафе, куда ходят раскрепощенные девушки из приличных семей. Это теперь не остановишь!
Иран всегда удивлял «градусом общения» между людьми, более теплым, чем где-либо: к примеру, в женском вагоне тегеранского метро стоящая пассажирка может спокойно бухнуть на колени сидящей свои сумки, при том, что видит ее впервые в жизни. И если туристка стоит с поклажей, то может без предупреждения пристроить ее на колени сидящей местной незнакомке, в ответ она лишь улыбнется. Но, скорее всего, предложит подержать ношу гостьи сама. То есть, на простом человеческом уровне иранцы склонным помогать друг другу, поддерживать и объединяться. А ж тем более на уровне семей, где родители всегда встанут за своих детей, а дети за родителей. Внешние наблюдатели считают, что при таком менталитете власти смогут отнять уже выданные «плюшки» только с применением силы, которая, в свете вышеописанного, может их же и погубить.