Эта песня появилась у обитателей Крайнего Севера много лет назад: «Темно на небе и на земле. Месяц бьется в тучах, будто горностай в капкане. По соболиным следам, по медвежьей тайге идет человек. Падают деревья, преграждая путь. Человек ведет за собой железного оленя с серебряными рогами…» На протяжении нескольких поколений ненцев, чукчей, эвенков хранилась память об удивительном «железном олене» и его храбром всаднике — Глебе Травине.
Некоторые подробности столь уникального марафона на двух колесах корреспонденту «МК» удалось узнать, благодаря помощи Заслуженного путешественника России Георгия Гончарова, который встречался с Глебом Леонтьевичем Травиным и слышал его рассказы.
«Окольцевать» СССР
Родившись в семье лесника на заре ХХ века, Травин с детства приобрел навыки, позволявшие преодолевать самые суровые испытания. Не боялся холода, отлично ориентировался на местности, метко стрелял, мог оказать неотложную медицинскую помощь, умел добыть рыбу, дичь, съедобные растения и приготовить еду на костре даже без всякой посуды, а в случае необходимости ему и вовсе могло подойти в качестве пищи сырое мясо.
Еще участь в Псковском институте народного образования, Травин «заболел» Камчаткой. Эту свою мечту он сумел вскоре осуществить: по комсомольской путевке уехал на далекий полуостров строить первую электростанцию, а потом еще несколько лет работал там инженером-электриком.
Другая неутихающая мечта Травина тоже зародилась у него в студенческие годы: очень хотелось парню обогнуть земной шар на велосипеде. Камчатские начальники, видимо зная об увлечении молодого инженера, поощрили его довольно необычным образом: за ударную работу на производстве и в местном отделении ОСОАВИАХИМа Глебу была предоставлена возможность через Акционерное Камчатское общество заказать пригодную для путешествий двухколесную машину (велосипеды по тем временам были в Стране Советов изрядным дефицитом).
Однако вырваться за границу оказалось невозможно, — «железный занавес» окончательно «закрылся» буквально перед его носом. В «инстанциях», через которые Глеб пробивал свое путешествие вокруг «шарика», ему предложили отправиться в другую кругосветку — «союзного значения»: проехать на велосипеде по рубежам СССР.
Естественно, все эти метаморфозы сопровождались подобающими идеологическими рассуждениями. Вот что писал впоследствии сам Глеб Леонтьевич: «Путешествие замышлялось и подготавливалось, как кругосветное. Но страна переживала дни необычайного подъема, и это внесло свои коррективы. Обширная земля досталась победившей социалистической революции, социализм нужно было донести до всех ее уголков, до самых отдаленных окраин… Я сдал свой заграничный паспорт и по решению руководства своего спортивного клуба отправился в агитационный поход по окраинам Советской страны».
Но и эту затею осуществить оказалось не так легко. Понадобились месяцы, чтобы преодолеть все бюрократические и организационные закавыки. Плюс к тому немало времени прошло прежде, чем в Петропавловск-Камчатский прибыл ящик с «правильным» велосипедом американской фирмы «Принцетон» и необходимыми запчастями к нему.
Травин устроил своему «скакуну» серьезную проверку, совершив на нем тысячекилометровый пробег по полуострову. Машина не подвела и теперь необходимо было запастись походным снаряжением, одеждой, аварийным запасом продуктов…
Наконец, осенью 1928 года все было готово. 10 октября Глеб Травин отправился из Петропавловска в дальний путь. На пароходе он доплыл до Владивостока, а оттуда уже начал свой супер-марафон на двух колесах, стараясь прокладывать маршрут поближе к рубежам огромной страны. Путь его лежал на запад.
Тигры, кобры, басмачи
«В нагрузку» к собственно путешествию Глеб получил еще поручение проводить в пути агитационно-просветительскую работу. Ее энтузиаст-велосипедист выполнял самым тщательным образом. За долгие месяцы похода он провел беседы, лекции, в сотнях поселков и деревень на маршруте, одно выступление состоялось даже на борту ледокола, затертого льдами в Карском море.
Впрочем, «дальнобойный» велопробег неоднократно прерывался и незапланированными остановками — порой весьма продолжительными.
В Средней Азии Травину довелось поучаствовать в нескольких боях с остатками отрядов басмачей (как никак Глеб после службы в Красной Армии имел звание командира взвода). Когда добрался до Казахстана, выяснилось, что здешнему населению угрожает бедствие — нашествие полчищ саранчи, и путешественник был включен в состав специальной группы специалистов, занимавшейся уничтожением зловредных насекомых. А в одном из отдаленных северных сел заезжего «человека с образованием» уговорили задержаться на несколько дней и подменить в местной школе уехавшую в райцентр по срочному делу учительницу.
Еще на первом этапе путешествия у велосипедиста несколько раз случались опасные встречи с дикими животными. Когда Глеб пробирался по уссурийской тайге, его какое-то время преследовал тигр. Но перейти к решительным действиям полосатый так и не решился, — видимо, смутил хищника непривычный вид травинского средства передвижения.
На среднеазиатском этапе похода однажды в сумерках Травин чуть не наскочил на кобру. Потревоженная змея поднялась в боевую стойку, раздула капюшон, угрожающе раскачивалась из стороны в сторону, однако напасть так и не решилась, возможно, ядовитую гадину отпугнул свет от масляного велосипедного фонаря… Позднее, уже в Арктике, такую же робость проявил и огромный белый медведь, который предпочел повернуть прочь от человека с непонятной «железякой».
Самоеды и «людоед»
Более трети своего кольцевого супер-марафона вдоль сухопутных границ страны, 29 тысяч километров, он преодолел по арктическому побережью — от Мурманска до Уэлена. Эта часть травинской эпопеи вызывает не просто удивление, — совершенное им хочется назвать фантастикой.
Казалось бы, трудно отыскать более несовместимые понятия, чем «Артика» и «велосипед». Полное отсутствие дорог и каких-либо регулярных транспортных рейсов, суровый климат, безлюдье (на всем советском побережье Ледовитого океана во второй половине 1920-х годов было лишь 6 поселков, где имелись радиостанции!)…
Вот когда особенно пригодились Травину приобретенные в юности навыки выживания! Питался в основном тем, что добывал охотой (ружье и патроны к нему были важнейшей частью походного снаряжения); ночевал в спальном мешке прямо посреди сугробов, даже не ставя палатки; без особых проблем преодолевал стужу: надевал шапку и шерстяное трико только во время сильных морозов, а чаще ехал лишь в куртке и заячьих перчатках…
Природа наделила его отменной выносливостью. В Мурманске путешественника обследовал местный врач-старожил Андрусенко и пришел в восторг: «У тебя, брат, здоровья хватит на два века!»
Здоровья, и вправду, хватило, но не обошлось и без помощи Госпожи Удачи, неоднократно доказывавшей свою благосклонность к смельчаку-велосипедисту. Много лет спустя Глеб признавался, что второй раз ни за что не рискнул бы затевать столь опасное предприятие.
…Человек с «железным оленем» упрямо пробирался вдоль океанского побережья все дальше на восток, изумляя одним лишь своим видом немногочисленных обитателей северных широт. «Испугал он нас, однако, — вспоминал позднее ненец-библиотекарь из Варандея. — Без шапки. Одежда льдом покрыта. Про велосипед у нас никто слыхом не слыхивал. Обогрели его, накормили. А у меня печать была, из рыбьего зуба вырезанная. Он и попросил: «Поставь мне свою печать на память». Много у него в книге печатей было. Я поставил…»
Из всего багажа Травин особенно тщательно берег толстую тетрадь, которую постоянно носил в кожаном футляре на груди и сумел сохранить в самых отчаянных ситуациях. Называлась эта тетрадка «Паспорт-регистратор». Туда Глебу ставили отметки во всех хотя бы относительно крупных населенных пунктах на его маршруте. Удивительный документ. На его страницах собраны более 250 печатей и регистрационных записей, многие из которых теперь совершенно уникальны: «Авамский самоедский родовой Совет», «Хатангский туземный РИК», «Большеземельский кочевой самоедский Совет»…
Коварная северная природа готовила путешественнику ловушки едва ли не на каждом километре, отсчитываемом велосипедным цикломером. Как-то раз сплоховал верный друг-велосипед: то ли от сильных морозов, то ли от какого-то случайного удара треснула труба руля. Но где найти замену среди бескрайних снегов? Неожиданно помощь пришла от старика-якута, в яранге у которого остановился Глеб на очередной ночлег. Догадливый абориген предложил использовать вместо руля ствол от старой, отслужившей свое винтовки. Железяку нагрели в пламени очага, согнули нужным образом… Этот импровизированный руль так и остался с тех пор на травинском «железном олене».
Преодолевая один из полуостровов, Глеб попал в пургу. Ветер, несущий мириады колючих снежинок, подул с такой силой, что путник не смог удержаться на гладком насте. Его сбило с ног и потащило назад вместе с велосипедом. Спасительный выход нашелся почти интуитивно, — Травин выхватил из ножен, висевших на бедре, охотничий нож и вонзил его в плотную корку наста. Клинок сыграл роль своеобразного якоря.
Вблизи острова Вайгач велосипедист попал в ледяной плен. Он приспособился ехать по ледяным полям в нескольких километрах от берега: их поверхность была гораздо ровнее, а снег спрессован сильными ветрами так, что почти не продавливался под колесами велосипеда. Для экономии времени Глеб устраивал привалы прямо на льду — ужинал холодным мясом дичи, которую удавалось подстрелить днем из ружья, и укладывался спать, предварительно навалив вокруг спального мешка побольше снега для тепла. Однажды ночью лед дал трещину, из нее выступила вода, и…
Когда путешественник проснулся утром, то обнаружил, что накрепко вмерз в ледовый «саркофаг». С трудом освободив одну руку и дотянувшись до ножа на поясе, он сумел взрезать закаменевший спальник изнутри и стал буквально по сантиметру обкалывать себя с боков. Потом рванулся всем телом и оказался на свободе, — правда, с ледяными горбами, приросшими к одежде.
Травин сгреб в охапку вещи, подхватил велосипед и побежал к берегу. На счастье, вскоре ему встретился свежий след от нарт, который привел Глеба к стойбищу. Однако люди, находившиеся там, кинулись от пришельца в разные стороны. Да и кого не испугало бы такое обросшее льдом существо?!
Выручил старик, понимавший по-русски. Помог войти в чум, разрезать и снять по частям задубевшую одежду. Тело оказалось кое-где обморожено, а к вечеру началась страшная боль в ногах, большие пальцы на них вздулись темно-сизыми шарами. Опасаясь гангрены, велосипедист решился сам себе сделать хирургическую операцию при помощи прокаленного на огне ножа. Бывшие в чуме женщины, увидев эту процедуру, бросились вон с криками «Кели! Кели!». Потом Травин выяснил, что так на местном языке называют страшное чудовище – подобие черта-людоеда, который может резать сам себя и не плакать при этом.
Обработанные глицерином и забинтованные срезы на пальцах еще долго болели и затрудняли движение, но подобные болячки не способны были остановить Глеба Леонтьевича. Отлежавшись несколько дней он двинулся дальше, — ведь «марафонец»-велосипедист поклялся себе, что во что бы то ни стало завершит этот поход, ставший для него «жизненным выбором, подготовленным всеми предшествовавшими 26 годами жизни».
Арктический заплыв
Неоднократно приходилось Травину принимать приполярные «морские ванны». Иногда он просто проваливался под лед. Глеб Леонтьевич вспоминал случай, когда с ходу угодил в припорошенную снегом трещину во льду. Путешественнику повезло: велосипед задержал его падение в воду, зацепившись рулем за верхнюю кромку льда.
А в конце октября 1930 года беда случилось при переправе через Пясину, самую большую реку на Таймыре. Она только-только замерзла, лед тонкий, скользкий. Травин был уже недалеко от противоположного берега, когда, поскользнувшись, упал с велосипеда. Ледяная корка не выдержала такого удара, а спастись из образовавшейся полыньи оказалось очень трудно: лед ломался под тяжестью тела. Наконец Глеб все-таки сумел выкарабкаться из воды. Осторожно, отталкиваясь руками, словно тюлень ластами, пополз по льду к велосипеду и оттащил его подальше от полыньи.
Испытав путешественника купанием в холоднющей воде, капризная Фортуна тут же одарила его спасительным сюрпризом: на берегу Травин обнаружил присыпанные снегом кучи звериных шкур (похоже, что недавно в этих местах ненцы удачно поохотились на диких оленей и не успели еще вывезти все трофеи). Велосипедист забрался вглубь «шкурного» холма, пригрелся там и отлично переночевал, а утром продолжил свой путь.
Иногда лезть в ледяную воду его заставляла необходимость. Как-то, «наматывая километры» по ледяному припою вдоль берега (это было гораздо удобнее, чем вязнуть среди сугробов, наметенных на берегу), путешественник обнаружил, что огромный кусок льда, по которому он в тот момент ехал, только что оторвался от прибрежной кромки и медленно дрейфует в сторону открытого моря. Травину ничего другого не оставалось, как погрузить велосипед, вещи, одежду на маленький обломок льдины и, толкая этот импровизированный плот перед собой, вплавь преодолеть несколько метров, отделявших его от берега!
Во время похода по северным окраинам страны велосипед оберегал путешественника от многих неприятностей. Шаманы побаивались необычного агрегата на двух колесах и потому объявляли во всеуслышание: «Злые духи пошлют мор на наши стада, и охотничий промысел будет плохой, если кто-нибудь обидит человека с железным оленем!»
Впрочем, нашелся среди заполярных служителей культа и явный недоброжелатель. Шаман, к которому привели Травина в одном из якутских стойбищ, неожиданно проникся к заезжему путешественнику антипатией и, стараясь навредить гостю и отпугнуть от него местных жителей, стал распускать слухи, что на «железном олене» едет людоед, якобы уже съевший двоих своих спутников. Такое коварство объяснилось буквально несколько дней спустя. Травин, остановившийся в крупном поселке Русское Устье, узнал от местных жителей тревожную весть: только что в окрестностях селения шайка бандитов убила местную учительницу. На поиски разбойников отправились едва ли не все мужики из Русского Устья (и заезжий путешественник в их числе). Когда был схвачен главарь банды, Глеб с удивлением узнал в нем своего недавнего знакомца – «шамана».
…и значок ГТО в награду
24 октября 1931 года Травин добрался до восточного края Советского Союза — Мыса Дежнева. Неподалеку оттуда в поселке Уэлен, путешественник и завершил свою велосипедную эпопею.
В общей сложности беспримерный турпоход Глеба Леонтьевича длился три года и две недели. За это время он преодолел на своем велосипеде около 85 тысяч километров. По протяженности это более, чем два земных экватора!
«Не будем говорить о вызове Северу, — не раз повторял потом Глеб Леонтьевич. — Меня природа могла убить, но пощадила. Пощадила потому, что я уважительно отнесся к ней, стараясь постичь и применить ее законы. И еще: помогла опора на людей, их поддержка. Они отвечали мне добром на мое стремление сделать все, что в моих силах. В чем я находил радость во время своего путешествия? Прежде всего в самом движении к намеченной цели. Каждый день я держал экзамен. Выдержал — остался жив. Провал означал смерть. Как бы ни было мне тяжело, настраивал себя на то, что самое трудное еще впереди. Преодолев опасность, я испытывал огромную радость от сознания, что стал еще на шаг ближе к цели. Радость приходила вслед за опасностью, как прилив за отливом.
«За мечтой — на колесах!» Это всегда было главным девизом… Три моих любимых героя — Фауст, Одиссей, Дон Кихот. Все трое воплощают в себе вызов общепринятым нормам и представлениям. Все трое давали мне силы в трудные минуты, потому что, отправившись в Арктику на велосипеде, такой вызов общеизвестному бросил и я».
На месте финиша марафона, в поселке Уэлен, местные жители соорудили памятный знак. Что же касается травинского «железного оленя», с честью выдержавшего все испытания на маршруте, — он хранится на родине Глеба Леонтьевича, в краеведческом музее Пскова.
Уникальный велопробег Травина был отмечен Почетной грамотой ОСОАВИАХИМа. Велосипедист получил также серебряный значок ГТО (таких было в то время всего два — второй носил легендарный советский военачальник Климент Ворошилов). Из множества «титулов», которыми позднее пытались украшать имя легендарного путешественника в газетах, на митингах, он раз и навсегда предпочел лаконичную формулировку: «Велотурист по Арктике, русский следопыт».