Как русскому литератору обрести величие и статус живого классика? Ответ: нужно попасть под подозрение в распространении детской порнографии.
Когда в этом обвинили в Америке Владимира Набокова из–за романа, написанного по–английски, он обрел славу и богатство. Но в вечно идеологизированной России — свои критерии писательского успеха: там тебя не заваливают деньгами, а воздвигают на пьедестал и густо мажут бронзовой краской. Но повод требуется тот же самый — постельные сцены с участием несовершеннолетних.
Российская интеллигенция любит Владимира Сорокина с незапамятных времен — если быть точным, с перестроечных, когда его издевательство над социализмом и соцреализмом оказалось на гребне моды. Рушились империи, менялись общественные и экономические формации, литературные моды вспыхивали и затухали — а Сорокин продолжал пародировать разные стилистики, описывая с их помощью сцены каннибализма, копрофагии и самого что ни на есть ненормативного секса. А интеллигенция продолжала его за это любить. И все же, какие бы дифирамбы она Сорокину ни расточала, формула «великий русский писатель» к нему обычно не применялась.
Но вот в 2024–м патриотическая общественность написала на непатриотичного литератора (живет в Германии, войну критикует) донос в Следственный комитет РФ: дескать, в сорокинском романе «Наследие», во многом вдохновленном войной, «пропаганда ЛГБТ» и секс с детьми. Весной книгу проверил недавно созданный Экспертный центр при Российском книжном союзе — и нашел в «Наследии» «информацию, запрещенную к распространению». Издательство АСТ тут же прекратило продажи романа.
Но буквально через несколько недель после этого прогрессивный обозреватель относительно прогрессивного портала «Кинопоиск» (совсем прогрессивными в России занимается Следственный комитет) в аннотации к переизданному сборнику сорокинских рассказов «Заплыв» уверенно назвал автора «великим русским писателем» — словно речь о Толстом или Достоевском (даже в отношении Булгакова общей уверенности нет).
Выпущен «Заплыв» прогрессивным издательством Corpus — еще до прекращения продаж «Наследия», но уже после попадания Сорокина в число врагов патриотической общественности.
Сборник интересен тем, что состоит из рассказов («Розовый клубень», «Утро снайпера», «Ватник» и т. п.), написанных в конце 1970–х — начале 1980–х, т. е. тогда, когда автор ЕЩЕ не мог печататься на родине легально. Если Сорокина в ближайшее время запретят совсем и «Заплыв» тоже изымут из магазинов, получится символично.