Плохая актерская игра — это нечто заурядное и не вызывающее удивления или интереса. А вот абсурдно плохая актерская игра — совершенно другое дело. Фильм «Комната» 2003-го года стал культовым в основном благодаря Томми Вайсо и его блистательно бездарному исполнению главной роли. Впрочем, ценность по-настоящему плохой игры отмечалась публикой намного раньше. Яркой звездой подобного жанра без сомнения является «Алмазный Коутс».
В мире британского театра 19 века, где талант ценился превыше всего, а провал мог разрушить карьеру, один человек бросил вызов всем условностям и стал легендой. Его звали Роберт Коутс, и зрители стекались в театры толпами, чтобы увидеть его выступления, но не ради искусства — они приходили поглазеть на, вероятно, самого плохого актёра своего времени.
Родившийся в 1772 году на Антигуа (один из Карибских островов) в семье владельца процветающей плантации сахарного тростника, Роберт был единственным наследником Александра и Дороти Коутс. Его отец владел 20000 акрами земли (~ 81 км²) и огромным состоянием. Когда король Георг III попросил у Александра Коутса займ в 5000 фунтов для защиты Антигуа от испанцев и французов, тот не долго думая отправил королевского посланника с 10000 фунтов. После смерти отца в 1807 году 35-летний Роберт унаследовал поместье, приносившее ежегодный доход в 40000 фунтов, что по данным Bank of England эквивалентно ~ 3.2 млн фунтов или 4.3 млн долларов в наши дни. Кроме этого, он получил впечатляющую коллекцию бриллиантов.
Переехав в Юго-Западную Англию в 1808 году, Коутс поселился в городе Бат в 20 км к западу от Бристоля и сразу стал объектом всеобщего внимания. Его смуглая кожа резко контрастировала с местным бледнолицым обществом, а из-за обилия морщин на лице в свои 37 лет он выглядел на все 50. Днём он независимо от погоды носил меха, в руках всегда была толстая трость с огромным набалдашником, усыпанным бриллиантами.
Вечерний костюм состоял из бледно-голубого сюртука с золотистой шнуровкой, высоких военных сапог с кисточками, высокого воротничка с ярким платком и большой треуголки. Весь наряд был усыпан бриллиантами: алмазные пуговицы на рубашке, бриллиантовые пряжки на коленях панталон, алмазные застёжки на сапогах. Коутс сверкал при движении, окружённый «ореолом переливающихся цветов, как лунный свет на Антигуа».
Передвигался он в огромной позолоченной карете с дизайном в форме морской раковины, запряжённой двумя белыми лошадьми. На карете красовался геральдический символ — кричащий петух с девизом «While I live, I’ll crow» («Пока жив, буду кукарекать»). Карета принесла ему прозвище «Кукареку Коутс», пристрастие к бриллиантам — «Алмазный Коутс», а за эксцентричные наряды его называли «Дилетантом моды».
9 февраля 1809 года состоялся его театральный дебют в Бате в роли Ромео — выступление, определившее всю его дальнейшую карьеру. Он появился перед зрителями в костюме собственного дизайна: развевающийся голубой плащ с блёстками, красные панталоны, белый жилет, большой галстук, шляпа с плюмажем и дюжинами бриллиантов. Он не заучивал реплики, предпочитая импровизировать, а сцены смерти повторял по несколько раз, считая, что «умер» в первый раз недостаточно артистично. Публика ревела от смеха, кто-то освистывал, а кто-то и аплодировал.
Коутс был убеждён в собственном гении. Он часто на ходу изобретал совершенно новые сцены с новыми диалогами. Свои любимые, наиболее драматические сцены он повторял по 3 — 4 раза за вечер. Он частенько выходил из роли, чтобы напрямую общаться с публикой. Во время первого исполнения «Ромео и Джульетты» Коутс достал табакерку посреди выступления и предложил табак зрителям. В сцене смерти Ромео Роберт аккуратно положил шляпу на пол (в качестве подушки), а своим грязным платком вытер пол сцены, прежде чем лечь. Однажды он вернулся на сцену после «смерти», вскрыл гробницу Джульетты с помощью лома и повторно упал, на этот раз с куда большим размахом. Известен случай, когда несколько зрителей под присмотром доктора были вынуждены покинуть зал из-за «чрезмерного смеха».
Костюмы Коутса зачастую были настолько тесными, что «Ромео» приходилось двигаться очень скованно, а во время одного представления его трико просто лопнуло по швам. Однажды он обронил алмазную пряжку при выходе со сцены, и затем ползал по полу, пытаясь ее найти. Реакция публики варьировалась от аплодисментов и истерического смеха до злобных насмешек, криков и, временами, залпов апельсиновых корок и яблок. Во время выступления в Париже, в то время как Коутс лежал «мёртвым» на сцене, его «вернул к жизни ужасный удар апельсином по носу».
9 декабря 1811 года Коутс дебютировал в лондонском театре Хеймаркет в роли Лотарио (злодей-любовник) в пьесе «Кающаяся красавица». Зал был полон, и театр был вынужден отказать тысячам желающих попасть на представление. Некоторые состоятельные господа предлагали до 5 фунтов (эквивалентно ~ $470 в наши дни), чтобы постоять за кулисами. Среди зрителей были послы, герцоги, бароны, графы, виконты и другие представители аристократии, включая друзей принца-регента, будущего короля Георга IV.
11 сентября 1812 года Коутс повторил своё выступление в Театре Ричмонда. Среди зрителей был герцог Кларенский, будущий король Вильгельм IV, который выразил желание увидеть Коутса именно в этой роли.
Выступления Коутса носили преимущественно благотворительный характер, особенно в начале карьеры, а потому ему прощалось многое. Затем критики постепенно пришли к мнению, что истинным мотивом Коутса было самолюбие, а благотворительность служила скорее удобным социальным алиби.
К 1816 году публика окончательно устала смеяться над Коутсом, и театры стали отказывать ему в сотрудничестве. Чтобы спастись от кредиторов, Коутс уехал жить в Булонь-сюр-Мер (город на севере Франции). К 1823 году он решил проблемы с финансами, женился и вернулся в Англию. Любовь к театру он за это время не растерял. В феврале 1848 года в возрасте около 76 лет Коутс погиб в Лондоне — его сбил кэб у театра Друри-Лейн. Он переходил улицу, чтобы купить забытый театральный бинокль.
Изображение в превью: